Вперемешку
Побег
Так много лет прошло уже,
слегка меняется сюжет,
но замысел остался прежний:
все тот же океан безбрежный,
и солнышко во все глаза,
и виды видевший вокзал,
с которого все началось.
И даже если не сбылось,
он все ещё такой, как встарь:
в подтёках согнутый фонарь,
совсем ослепший от дождя,
и шляпка ржавая гвоздя,
на ней авоська и билет –
свидетель промелькнувших лет.
Сейчас заслышится гудок –
и в тамбур – только б наутек.
И беженкой на всех путях,
потом в лодчёнке, на снастях,
потом (но это далеко),
едва задышится легко,
следы засыплет листопад…
И больше нет пути назад.
1977
***
Вот разве память вдруг нагрянет,
сиренью наполняя дом,
и духовой оркестр грянет
и пол под нами ходуном,
как деревянная платформа
от скорого «Москва-Азов»…
Куда мне с ней, в какую форму
вместить, она из берегов,
как из квашни, все выползает,
и вот румяных пирожков
мордашки весело моргают,
а в воскресенье петушков
на палочке мне купит дядя,
потом телега приползет
и детвора ее осадит…
Но тетя в дом меня зовет,
(И как же с этаким расстаться:
корзинки, куколки, мячи…)
велит за дело приниматься,
в окошко грозный перст стучит.
Ей дела нет, что я из детства
совсем не жажду вырастать,
придумать бы такое средство,
чтоб взрослых в детство возвращать.
Все это – памяти коварство,
ни скопидомка ли она!
Полушки не отдаст от царства,
а власть ей полная дана.
29.06.89
***
Не в свои сани не садись
Не в свои сани не садись
Представь себе: я в этом замке
слоняюсь из конца в конец,
даже не в роли куртизанки:
над нами поднят был венец.
Я всем владею в этом мире,
едва владенья обойти
смогу с утра, чтобы в черыре,
не сбившись с краткого пути,
поспеть на чай, который челядь
накроет в зале на двоих.
От скуки здешней сводит челюсть.
Сижу в санях я не своих.
2012
***
А мы собираем остатки тепла,
как лютики с пыльной обочины.
Всё кружим по дому в осколках стекла,
и кровью следы оторочены.
Чужая святыня была не нужна,
она – только памятник славы.
От жизни осталась страниц желтизна,
светильник – от памяти слабой.
80-е
***
Дом Фалька
1
Всё дальше опустелый дом,
глухие ставни, паутина.
Хотя бы тень мелькнула в нем,
в углу лампадку засветила.
2
Все своим чередом и по воле
срок отмерен, и память кадит
над погостом, над выжженным полем,
над водой и кустами ракит.
И глаза фимиам застелает,
ног не чуя, плетешься назад:
дом пустынный вода размывает,
осыпается ветхий фасад.
Но войти в запустенье жилища,
все узнав, до щербинок в полу,
не смогла, и с тех пор уже нищей,
озираясь, кружу на ветру.
80-е
***
Никакого поворота: влево, вправо –
только по прямой.
Позади уже шумит дубрава
и родник оставлен за спиной.
25.03.11
***
Но каждый бережет себя,
свое и о своем печется.
Шажками мелко семеня,
во чреве времени плетется.
авг 2012
***
Мечта
Явись, мечта, яви свой свет,
простри крыла над темной хлябью;
тебе подобной в яви нет,
ты – дух, который станет явью.
осень 2008
***
Спасаюсь бегством.
От кого? Куда?
От детства,
от его следа –
сюда.
Оставлена,
как свечка на ветру:
погаснет
неминуемо к утру.
И никакого
больше нет следа,
лишь приговор
к мученьям без суда
9.01.07
***
Retro
Я пришла к тебе налегке:
больше нет у меня багажа,
нарисуем дом на песке
и построим в два этажа.
В первом горницу отведём
для бездомных и для сирот,
и с поклоном в нее войдем
и поставим на стол пирог.
И еще мы дверь распахнём
для поэта и для смычка,
и для кисти, чтоб водоём
написала и облака.
90-е
***
А. Тышлеру
Кого бы Вы сыграли, принц –
охотника ли, дровосека?
Всех сразу действующих лиц?
Я наскребу их по сусекам.
Повсюду самого себя
играть бесчисленные годы:
«не быть» Вам все-таки нельзя,
И «быть» тоскливо без свободы.
Избранником какой судьбы
Вам бы хотелось стать на время,
чтоб слез не видеть и мольбы
не слышать в краткий час забвенья?
Вы не заглянете сюда,
не выйдете на эту сцену,
где осуждают без суда,
и дух вмуровывают в стену.
От века Вашего до нас
легли столетья Вам на плечи,
а мир все тот же, без прикрас:
в костелах жгут напрасно свечи.
март 2001 – 2012
***
Опустошенье: будто кто-то
вдруг начал вырубать сирень,
и тело, сальное от пота,
в глазах маячило весь день.
Отрады больше нет впомине,
и поздно слезы проливать.
Слова чужие, из латыни
сменились близкими – на «ять».
Но никакого утешенья,
и даже музыка ушла,
и день, в преддверии крушенья,
как челн, и рифы и скала.
начало 80-х
***
Руо
Никто из них не понимал Руо,
он грубым им казался и вульгарным.
Я вспоминала девочку Суок,
Канатоходца над немым бульваром…
Но первое, что сблизило меня
и с «Клоуном» в прибежище убогом,
и с «Птицей голубой» к исходу дня –
его мученье перед горем Бога.
начало 80-х
***
1
Что было за ячменным полем?
нам ветер только рябь принес.
Себя несбывшимся неволим,
и прошлое саднит до слез.
2
А что там, за болью,
за ветром зеленым,
пропитанным солью,
играющим с кленом?
Наверно – прохлада
и капли дождинок,
и чья-то отрада,
и голеньких спинок
мельканье и пяток,
и мячик заброшен,
и таинство пряток,
покуда нескошен
лужок у дороги,
и волглые травы…
А боль – у порога
и дикие нравы.
20.07.91
***
Мысли, мысли…
Дай им разбрестись
по ковру
твоих дней
и нашкодить,
узелки отрезая на кромке ковра,
что судьба твоя ткёт день-деньской;
и тогда расползётся узор.
Но судьба безоглядна
и сбиться
с рисунка
не может.
окт-ноя 09
***
Вода, и кроны, и цветы –
всё чередом своим живет.
А мы планируем мосты
на поколения вперед.
июнь , 99
***
Из детства
1
Отсюда путь короче к дому,
и это памяти забота:
ей ничего не стоит к Дону
меня доставить на субботу.
Там было поле золотое
подсолнухов, меж ними – рожь.
И можно ли забыть такое –
коней купанье, крупов дрожь!
2
Все выдумки сквозная вязь
шатру акации подобна,
она так близко, так подробна,
так наша неразрывна связь.
Ни Дона небыло, ни поля:
подсолнух одинокий рос
за садом, где кончалась воля,
но как заманивал откос,
с которого легко сорваться,
по шпалам пробежать внизу,
и в будке от дождя спасаться,
украдкой капельки слизнув
с пахучей придорожной мяты,
и в ожиданьи замирать,
когда парами весь объятый,
как басурманов черных рать,
промчится паровик товарный
со страшным скрежетом колес
до Обираловки коварной,
где бедной Анны жизнь унес.
90-е
***
1
По следу пойду
подсоблю помидорам
полью огород
паутину сниму
припомню чудачества
старой Федоры
и мир неказистый
душой обниму.
2
И мой инструмент
и пюпитр треножный
и бронза в подтеках
нагара свечей
там детский мой мир
не простой но безбожный
с ознобом и страхом
бессонных ночей.
апр 2013
***
Я – карлик, взирающий снизу
на эти полотна и ризы,
и пышность дворцовых покоев,
и женщины плач у покойника,
и тонкие лики святых,
и тайну в глазницах пустых…
А я – безобразие века –
ещё одна тонкая веха,
всех ниже, всех ниже и вот –
любуйся, великий народ!
Как трудно мне в этой стране
со всеми идти наравне.
1970
***
Жизни осталось – с гулькин нос,
потом – овощная грядка
сжалится кто-то – вытрет нос,
зачешет седую прядку.
Хватит уже болтавню вбирать,
воду в ступе толочь.
Что посеешь – самой собирать:
свет или вечную ночь.
Декабрь 00
Лилит
Ветер гудит и гудит…
Лампы зажечь или нет?
Имя твое и Лилит –
ветер пустыни и свет –
наперекор слову «ночь»,
точно вторая луна –
путнику в бурю помочь:
всем остальным не видна.
2006
***
Вода, и кроны, и цветы –
всё чередом своим живет.
А мы планируем мосты
на поколения вперед.
июнь , 99
***
Bach (Иоган Себастьян Бах)
А мир еще откроется не раз,
И не ручьём, а именем – «Ручей».
И стыдно станет от трескучих фраз,
обманки стеариновых свечей.
7.04.99
***
Пилигрим
Предо мной идет пилигрим,
тень его не всегда за ним
следует, но метнётся вправо
и нет ее, только шумит дубрава.
Ей все равно, кто прошел мимо:
не видит ни солдата, ни мима,
одним птахам в ней приют,
они в благодарность гимны поют.
Но у нее свои теноры и баритоны:
ветер вокруг нанесёт песка тонны,
не безопасны его посвисты и трели:
листья пожухли и корни совсем сопрели.
Это хамсин, он клубится, гудит, свищет…
Ноги с трудом уносит из вихря нищий.
В воздухе его посох описывает дугу,
Мне не успеть ее подхватить на бегу.
05.10
***
Мощеные улицы старых кварталов,
пустые базары и затхлость подвалов,
усталые лица в квадратиках окон
и неба кусочек в испарине мокрой.
Спасите мой город, он кем-то унижен,
он только вчера назывался Парижем.
сентябрь 1983
***
Из цикла «Армения»
Из цикла «Армения»
Если бы остановиться
и губы воде подставить
и пить студеную воду
и голос земли услышать.
Но надо уехать отсюда,
чтоб навсегда остаться.
Вернуться другой дорогой
выйти на перепутье
и поклониться хачкару.*
Спящие камни проснуться,
когда крунк** вознесется
и огласит молчанье
и вздрогнет древнее эхо.
И Лер*** откроется взору
________________________________
* хачкар – придорожный крест
** крунк – журавль
*** лер – гора, здесь – Арарат
74 г.
***
Первые эмигрантские
Первые эмигрантские
Полуулыбку глаз не замечать.
Не вслушиваться в шепоты лесные.
Запеть тихонько, чтоб не закричать.
И выходить цветы полуживые.
Какая мне готовится беда,
и у кого теперь просить приюта?
Опять идти? Как долго и куда?
И где она – последняя минута?
июнь 76
***
А мы собираем остатки тепла,
как лютики с пыльной обочины.
Всё кружим по дому в осколках стекла,
и кровью следы оторочены.
Чужая святыня была не нужна,
она – только памятник славы.
От жизни осталась страниц желтизна,
светильник – от памяти слабой.
77 г.
***
Разрыв
Разрыв
Выбеги, разбегись,
прокружи по саду!
Все разбрелись,
остались фасады,
как в Тельче:
мезонин – дыра,
облако на миг поймано.
Вот и вся игра –
ничего нет полного.
1984
***
Нет, пращуров я больше не ищу
Ни на погосте, ни в каких реестрах.
А душу от захвата защищу,
Но никому не выскажу протеста.
Пусть те играют, для кого судьба
Назначила еще лета скитаться,
Не ведая, что у ворот суда –
Ни прадеда, ни друга и ни братства.
Grado, 5.05.12
***
1
И не зря просмолила я мачту
и приладила парус лоскутный:
покачнулся и ветер попутный
развернул мой баркас на удачу.
2
Лоскутный парус крепнет на ветру,
всё дальше берег и волна всё круче,
и к солнца необъятному костру
всё ближе чёлн, пока ещё везучий.
18.01.99
***
Любовь на погосте совсем залежалась:
так значит не будет иной?
Скукожилось сердце от страха и жалость
павлином стоит за спиной.
И голос спесивый выводит рулады.
Ты, птица непевчая, сгинь!
А день разгорелся и веет прохладой
с реки, и бездонная синь.
8 янв 2014
***
Что сказать о войне?
Рвутся бомбы,
рвутся души от страха –
не сдюжить.
В жилах пули ползут, точно тромбы,
воет ветер, снег сыплет
и вьюжит.
И рябиновой ветвью
на белом
кровь дымится мгновенье
и стынет.
И подхваченным вьюгой напевом,
вечной матери стоны о сыне.
янв-фев 10
***
Совершенно одинокой
доживу я этот век.
Выше птицы зоркоокой
душу вознесет рассвет.
август 2004